|
Правила полетов Регулярная ежемесячная тягомотина, на которую сгоняли летчиков по велению строгих требований руководящих документов и которая официально именовалась "Разбор полетов", была в самом разгаре. Командир уже доложил о происшествиях, случившихся в межразборный период (второй пилот Сердцеедов опоздал на предполетную подготовку, кошмар! на три минуты), старший инженер поведал о замене двигателя 25-й серии на двигатель 26-й серии на одной из машин (а чем они отличаются? - практически ничем), начальник штаба пожурил летный состав за неграмотное ведение полетной документации (Брахмапутров, запомни, правильно пишется "шестьсот", а не "шессот"). Летчики, осознавая важность происходящего, к действу относились с должным почтением. Серьезность момента не располагала к обсуждению последнего шоу телепузиков, поэтому Черноморов играл в тетрис, Опоссумов-Рыльский разгадывал кроссворд, Иванштейн заканчивал вторую партию шахмат с Пупкиным. Остальные тридцать два (точнее двадцать восемь - два экипажа в отпусках) человека занимались не менее важными делами - изучали свежую прессу, разглядывали мужские журналы или просто дремали. В настоящий момент выступал инспектор по безопасности полетов: - ... А теперь сказанное поясню словами. Согласно последних требований, принятых в региональном управлении, введен новый порядок оформления полетной документации. - Все-таки, надо писать "шессот"? - Не остри юмором, Брахмапутров! - инспектор грозно сверкнул очами. Командир эскадрильи неодобрительно покачал головой, глядя в бумаги, разложенные на столе. Пупкин выиграл очередную партию у Иванштейна. - В целях повышения роста уровня безопасности и регулярности воздушных полетов,- раздувая щеки важно продолжал инспектор, - с первого числа оставшегося месяца всю документацию оформляем только чернилами черного цвета. Применение синих и прочих фиолетовых цветов недопустительно. - Глубокая своевременная мысль, - подал голос "однофамилец юмориста Задорнова", как он сам представлялся, - чувствуется забота руководства. Борьба за безопасность полетов шла полным ходом. Андрей Незабудкин, командир самолета Ан-2, утвержденный в этой должности чуть меньше года назад, наконец-то понял, почему в летчики не берут дальтоников. Чтобы цвет чернил не перепутали! Правда, как это нововведение отразится на состояние аэродромов, исправность самолетов и подготовку летного состава, он не понял. Молодой еще, что с него взять? Он, например, по своей наивности полагал, что новые полетные карты могли бы способствовать повышению безопасности, но начальство, судя по всему, было уверено, что карты выпуска 46-го года вполне соответствуют требованиям сегодняшнего дня. Разбор полетов между тем продолжался. Слово взял ведущий пилот-инструктор: - Если вопросов к инспектору нет, то приступим к методической части. Методическая часть - это такая часть, на которой рассказывают, как надо поступать в той или иной ситуации, как поступать наоборот, не надо и все это теоретически обосновывают. Пилот-инструктор имел огромный опыт, включающий два разбитых самолета и множество мелких аварий и потому обладал полным моральным правом учить тех, кто самолетов не ломал. Что же касается его стремительного карьерного роста, то папа ведущего пилота-инструктора, старший штурман регионального управления гражданской авиации, был тут совершенно не причем. - Разберем информацию по безопасности полетов о катастрофе Як-40, - продолжал инструктор. - При выполнении контрольного облета самолета после замены двигателя на высоте 6000 метров экипаж, по данным расшифровки "черных ящиков", произвел недопустимые для транспортного воздушного судна эволюции, выразившиеся в выполнении "бочки". Экипаж, не имея соответствующей подготовки, не справился с пилотированием. Самолет перешел в крутое пикирование. На выводе из пике перегрузки превысили предельно-допустимые нормы. Воздушное судно разрушилось на высоте 4500 метров. Экипаж погиб. Пассажиров на борту, как вы понимаете, не было. Понял, Незабудкин? - оратор наконец-то оторвался от бумажки, по которой читал информацию. - А я че? Я ниче! - Ты, Незабудкин, не умничай, как на празднике, - вмешался в разговор инспектор по безопасности, - здесь перед тобой не все такие идиоты, как хотелось бы, а лучше заруби себе на ус, что тех, кто нарушает правила полетов мы будем от полетов отстранять и так далее и так прочее. Будешь потом плавать, как пешеход. С задних рядов раздались аплодисменты. Командир эскадрильи закусил губу и полез под стол доставать авторучку, которую уронил очень вовремя и, конечно, совершенно случайно. - В связи с вышеизложенным, - продолжал пилот-инструктор, - давайте вспомним, какие силы действуют на самолет при выполнении виража. Повторение - мать учения. Верно, Незабудкин? - И мачеха вдохновения, - ответил тот. Инструктор извлек из пыльного шкафа не менее пыльный плакат и приступил непосредственно к методической работе: - Таким образом, мы видим, что постоянство высоты обеспечивается взаимной компенсацией вертикальной составляющей подъемной силы и веса самолета в вертикальной плоскости, а постоянство радиуса разворота обеспечивается... Далее ведущий специалист, постоянно сбиваясь и заглядывая в конспект, легко и доступно объяснил летчикам, что будет, если увеличить крен самолета - самолет неизбежно начнет терять высоту. Свое выступление по данной теме инструктор закончил коварным вопросом: - Незабудкин, какой предельный крен у самолета Ан-2? - Пятьдесят три градуса, - бодро вскочил тот. - Правильно, садись. Нет, погоди. Напомни нам заодно минимальную скорость, на которой возможен горизонтальный полет. - Девяносто шесть километров в час, - вновь так же бодро подскочил успевший было сесть Незабудкин. Для теоретического обоснования данного тезиса инструктор принялся вычерчивать на доске, напоминающей школьную, график кривых Жуковского. С третьего раза получилось. Когда методическая часть, наконец, была закончена, слово вновь взял командир эскадрильи: - У командиров экипажей, вторых пилотов вопросы к руководству, предложения, замечания есть?- Аудитория зашевелилась, предчувствуя окончание процедуры, но вопрос, заданный кем-то с галерки заставил всех притихнуть: - Когда зарплату давать будут?- Чувствовалось, что спрашивали о наболевшем. Черноморов даже выключил свой неизменный тетрис и вместе со всеми устремил свой взгляд на командира эскадрильи. Возникла неловкая пауза. Комэск, виновато улыбаясь, неловко развел руками, дескать, не от меня это зависит. Прервал паузу инспектор по безопасности: - Хватит спрашивать такие вопросы, неприличные в нашем предприятии. А то сначала спрашивают такие вопросы, а потом приходят на вылет в нетрезвом виде лица.- На том и порешили.
* * * Авиатехник Олег Гаврилович Вытриносенко, которого за глаза называли дедом за солидный возраст и обстоятельность, с которой он относился к работе, занимался подготовкой самолетов к вылету. Только что он закончил проверять двигатель на последней, третьей машине, которую он сегодня обслуживал и теперь натягивал чехол на еще теплый капот. - Нафиг ее чехлить, - задал вопрос его напарник Ленька, молодой техник-приборист. - Лето, не выстынет. - Положено так, - буркнул в ответ Вытриносенко и хотел продолжить, слезая со стремянки, - в руководстве написано... Но Ленька его перебил: - О, смотри! Шагреневый бежит. Олег Гаврилович обернулся. По перрону к ним семенил тот, кого Ленька назвал Шагреневым - инженер технической службы. Маленький, лысенький, толстенький, суетный и вечно размахивающий руками он гордо нес по жизни фамилию Степлер. А Шагреневый... Черт его знает. Прозвище. Прилипло, и все тут. - Здорово, дед, - поздоровался инженер, после чего наклонился и вытер свою руку о ветошь. - Ленька, сбегай в ПДО, пусть девочки скажут, сколько у нас красной краски осталось. - Чего бежать? Вон в самолете радиостанция, спросить можно. - Точно. Правильно. Молодец. - Степлер заскочил в кабину ближайшего самолета, включил радиостанцию. Ленька не спеша залез следом. Вытриносенко остался на стоянке. - ПДО, - скороговоркой заговорил инженер, - ответим сто сорок третьему?- Самолет под номером 01143 стоял на стоянке рядом. Почему Степлер начал работать в эфире, используя его позывной, а не позывной самолета, в котором находился, Ленька не понял. - Ленька, а где моя папка с документами? - выглянул из кабины инженер. - Вон, на крыле лежит, - показал тот в иллюминатор, - сейчас принесу.- Выскочил из самолета, схватил папку, запрыгнул обратно. Рация надрывалась: - Отвечаю сто сорок третьему, ПДО.- Степлер задумчиво смотрел на соседний самолет: - Странно. Его ПДО вызывает, а мне не отвечает. Дурдом. - Он схватил у Леньки папку, бросил ее на соседнее кресло. Сверху на нее швырнул наушники и выскочил из самолета. - О! Олег Гаврилович, и ты здесь! - удивился он, увидев Вытриносенко. Опять поздоровался с ним за руку, снова вытер свою руку о ветошь. - Дед, тут такое дело. Пришла радиограмма, - инженер начал хлопать себя по карманам. Потом обернулся: - Ленька, где моя папка? - Тьфу... - Ленька опять сбегал, принес. - Вот, - Степлер вынул из папки бумагу. - В Саратове Ан-2 на вынужденную сел. Причина - заклинивание руля высоты. Забыли отвертку в тягах управления на двадцать пятом шпангоуте. Надо проверить на всех машинах - вдруг у нас тоже кто забыл. - Сделаем, - степенно кивнул Вытриносенко.
- Разрешите вопрос, - влез в разговор Ленька, - а если не отвертку
найдем, а, допустим, пассатижи? - Тут конкретно сказано, - ткнул он пальцем в бумагу, - отвертка, в тягах руля высоты, на двадцать пятом шпангоуте. Понял? - Понял. А краска зачем? - Какая краска? - Красная. - А-а-а! - вспомнил Степлер, - огнетушители на стоянках покрасить надо. - Так чего горячку пороть, - не унимался Ленька, - сейчас самолеты разлетятся - весь день свободен. Схожу, возьму краску и покрашу. - Срочно надо. Комиссия на носу. - Сегодня, что ли? - Через месяц.- Ленька удивленно пожал плечами. Вытриносенко ухмыльнулся и не спеша пошел осматривать тяги управления. За двадцать лет в авиации он привык ко всему. К стоянкам подъехала грузовая машина. Из нее выскочила женщина с "Беломором" в зубах и начала руководить процессом подъезда машины к самолету. - Левей, левей, нахрен, - ее командному голосу вполне мог бы позавидовать генерал Лебедь. - Не туда, придурок! - Сама же орешь левее, - выглянул водитель из окна автомобиля. - Ну так я и показываю левее, вон туда, - рявкнула женщина и махнула правой рукой. - Надя, не кури у самолета, - подошел к ней Вытриносенко. Надя глянула на него исподлобья, но поняла, что спорить бесполезно и выбросила окурок в кучу промасленной ветоши. Ленька снова полез в самолет, чтобы убедиться, что инженер не снял его случайно со стояночного тормоза. Не дай бог покатится, потом не отпишешься перед тем же Степлером. - Отвечаю сто сорок третьему, ПДО, - надрывалось радио. Ленька тупо посмотрел на наушники, сел в кресло, выключил радиостанцию. Проверил тормоз - самолет был заторможен надежно.
* * * У авиакасс толпился народ. Парень с банкой пава в руке наклонился к "амбразуре": - Девушка, мне, пожалуйста, два билета на Москву, на вечерний рейс. - На какое число? - Что? - в зале было шумно и парень не расслышал. - Билет на какое число? - Повторите, не слышно.- Кассиру диалог начал надоедать: - Ну ты какого летишь? - По делам... -Объявляется регистрация и посадка на рейс по маршруту...- прошепелявил приятным женским голосом громкоговоритель в центральном зале аэровокзала. Народ зашевелился. Какой-то юморист-самоучка попытался развеселить окружающих старым трюком: - Повтори, дура, чего сказала? - Attention, please , - отозвался громкоговоритель. В помещение службы досмотра вошли трое в штатском. - Кто тут у вас Мамкапапкин? - задал вопрос один из них. - Я, - поднялся навстречу высокий темноволосый мужчина лет тридцати, - а в чем дело? - Можно вас на секундочку?- Вышли. Один из троих протянул Мамкапапкину развернутое удостоверение капитана федеральной службы безопасности. - И? - У нас есть сведения, что на рейсе, который только что объявили, кто-то из иностранных граждан собирается вывозить контрабанду. - Что именно? -А вам зачем знать? - Здравствуйте, девочки! - удивился Мамкапапкин.- И что же я должен искать?- Капитан понимающе кивнул: - К сожалению, мы сами этого не знаем. Обращайте внимание на все подозрительное. Возможно, пробы воды, грунта, кино-, видеоматериалы. Ищите скрытые полости в чемоданах и сумках. Собственно, мы будем рядом. - Оружие с собой? - Что? - Оружие с собой? - Семен Семеныч! - заулыбались федералы старой шутке. Досмотр шел своим чередом. Пассажиры неспешно ставили свои сумки на транспортерную ленту интроскопа, выкладывали из карманов на стол металлические предметы, получали за это штампик в посадочный талон и проходили в накопитель (хорошо - не отстойник). Мамкапапкин, словно постовой, руководил потоком людей. - Женщина, вещи ставим на транспортер. Да, да, на транспортер, на ленту вот эту, которая движется. Нет, женщина, не ребенка. Ребенка на ленту не надо, только сумки. И самой тоже не надо на нее садиться. Сами с ребенком проходите сюда. Так, хорошо, - штампиком стук. - Молодой человек, давайте ваш посадочный талон. Нет, это билет. Это тоже не то - это страховой полис. Посадочный талон вам разве на регистрации не дали? Наверху, в зале. Нет? Тогда вам сначала на регистрацию надо. - Света, выпусти молодого человека, он регистрацию не прошел. - Не переживайте, молодой человек, самолет без вас не улетит. - Девушка, извините, но вас я пропустить не могу. Лимит - три красивых девушки в один самолет. Вы уже четвертая, так что полетите следующим рейсом.- Девушка застыла в недоумении. О таких правилах в авиации она слышала впервые. Федералы яростной жестикуляцией пытались обратить внимание Мамкапапкина на очередного пассажира, спускавшегося по лестнице в сектор досмотра. Мол, вот он, иноземный подданный. "Не зря свой хлеб кушают, - уважительно подумал Мамкапапкин, - моментально распознали в негре иностранца". Он опустил штампик на посадочный талон по-прежнему стоявшей изумленным истуканом девушки: - Только ради вас иду на должностное преступление. Счастливого полета! - И занялся негром. Раньше с резидентами иностранных разведок Мамкапапкин никогда не сталкивался, как себя с ними следует вести не знал. Поэтому решил просто исполнять свои обязанности. Остальное - забота контрразведки. - Please, put your baggage on the conveyer , - обратился он к пассажиру. Сказать по совести, английского Мамкапапкин не знал, разве что в объеме голливудских боевиков. "Fuck you" и "come on, baby" он понимал без переводчика. Просто работая на досмотре волей-неволей вынужден был выучить несколько стандартных фраз, чтобы общаться с такими вот залетными иностранцами. Однако федералы уважительно закивали головами, а негр радостно заулыбался, встретив человека, с которым можно пообщаться. Рамка металлоискателя запищала, определив наличие железа под одеждой пассажира. - Sorry, come back, please. Put on the table all metal objects: coins, keys, and watches.- Рамка все равно звенела. - Metal belt, - заулыбался негр еще шире и расстегнул пиджак. - Sorry, - еще раз блеснул познаниями английского Мамкапапкин и проверил пассажира ручным металоискателем, после чего обернулся к ФСБшникам. - Чисто! - Спроси у него, что это такое, - указал один из них на экран монитора.- В просвеченной сумке было видно несколько коробочек. - Видеокассеты, - с первого взгляда определил Мамкапапкин. - Yes, videocassettes, - радостно кивая подтвердил иностранец. - Спроси, что записано, - попросил капитан. Это уже выходило за границы мамкапапкинских языковых познаний, однако он поднатужился и пукнул вопросом: - What record on these cassettes? - You are town, streets, architectural monuments, your peoples, and your nature. I am journalist and this film about your country, - скороговоркой заговорил негр улыбаясь при этом голливудской белозубой улыбкой. Интересно, их там специально учат так улыбаться? Курсы какие-нибудь, наглядные пособия... Из всего сказанного Мамкапапкин понял только три слова: люди, журналист и фильм и пытался допридумывать остальное, чтобы хоть как-то более менее связно перевести текст разведчикам, которые смотрели на него с нескрываемым нетерпением. Наконец он отчаялся сделать это, махнул рукой и перевел: - Порнуха всякая.- Федералы ошалело отшатнулись от такой новости. - No porno, no porno! - замахал руками "шпион". Улыбка сменилась выражением неподдельного ужаса и если бы не его природная смуглость, то можно было бы заметить, как он побледнел. - Мощно сказал, начальник. Внушает, голосом Алексея Булдакова выдал наконец капитан и команда федералов удалилась. "Однако, не слабо, видно, иностранцев бьют по имиджу", - подумал Мамкапапкин, протягивая негру его посадочный талон. По лестнице в зал досмотра спускался очередной пассажир. Из служебного помещения выбежал разъяренный пилот-инструктор, грозно размахивая бумагой, в которой Мамкапапкин без труда узнал сопроводительную ведомость - документ, содержащий сведения о загрузке воздушного судна и количестве пассажиров. - Ты чего мне оформил! - взвизгнул пилот-инструктор. Кстати, звали его Олегом, отца его Сергеем. А фамилию Олег Сергеевич носил наследственную - Бычаров. С ударением на втором слоге. Более точно выразить характер пилота-инструктора, его отношение к жизни, чем сделали это предки, наградив его такой фамилией, невозможно. Во всяком случае автору с его скромными возможностями сие на по силам. Мамкапапкин утер слюни, которыми его забрызгал ведущий специалист, взял со стола бумагу, пробежал ее глазами. - Что тебе не нравится? - Вот, вот! - орал Бычаров, - ты вот сюда посмотри.- Он тыкал пальцем в документ, уже изрядно помятый. Мамкапапкин еще раз прочел ведомость. - Посмотрел, - ответил как можно спокойнее. - Тут вот видишь, ребенок оформлен? - Вижу. - А ребенка ты этого видел? Ему уже минимум лет четырнадцать.- По правилам, принятым на воздушном флоте, человек до двенадцати лет считается ребенком и учитывается по усредненному весу тридцать килограммов. После двенадцати лет это взрослый по авиационным меркам человек и вес его резко возрастает до восьмидесяти. - Ты мне перегруз оформил, - наседал, разбрызгивая слюну, Олег Сергеевич. - Стоишь тут, на девок глазеешь, ни хрена не соображаешь! Я на тебя докладную напишу! Я тебя уволю!- Мамкапапкин нажал клавишу служебной связи: - Света, пусть кто-нибудь спустится, заменит меня на минуту. - Хорошо.- О каком именно пассажире так темпераментно кричал Бычаров, Мамкапапкин отлично понял. Его самого слегка смутил слишком взрослый вид паренька. Однако летел он с родителями, все документы были в полном порядке. Что же касается перегруза, то лишние десять килограммов этого мальчика компенсировались хотя бы тем, что его мать, худенькая миниатюрная женщина, весила никак не больше пятидесяти. Собственно на это и рассчитаны усредненные параметры учета. Тут больше, там меньше. Однако объяснять все это разъяренному ведущему специалисту Мамкапапкин в присутствии обалдевших пассажиров не стал. - Пройдемте, - он взял ведомость и пошел к двери, отделявший сектор досмотра от служебного помещения. Бычаров последовал за ним размахивая руками и изрыгая оскорбления и угрозы. Поток брани был остановлен одним коротким ударом в солнечное сплетение. Локтем второй руки Мамкапапкин уперся в подбородок Бычарова, прижав его затылком к стене. - Уймись, паскуда, - зловеще прошипел он в лицо Бычарову. - Забирай бумагу и вали отсюда. Я тебя не учу работать и ты ко мне не суйся.- Пилот-инструктор попытался было высвободиться, но тычок в область печени убедил его в бесперспективности затеи. - А докладные можешь писать сколько угодно, - продолжал Мамкапапкин. - Начхать мне на них. - Он засунул смятую ведомость Бычарову за шиворот. - Все. Пшел вон, пес.
* * * - Быстрее давайте, быстрее! - хрипло кричала Надя на грузчиков, которые не спеша переносили коробки из грузовой машины в самолет и аккуратно складывали там. - Ходите, блин, как в штаны наклали!
- Так ведь взрывчатку грузим, - оправдывались такелажники, - тут
аккуратность нужна. - Эх, Надя, - хохотнул Незабудкин. Предполетный осмотр - дело важное, но почему бы ни пообщаться с женщиной. - Тебе бы плетку, пробковый шлем и надсмотрщиком куда-нибудь в Родезию на плантации. Ты вот эту наглядную агитацию видела? - Андрей указал на огромный плакат, висевший на стене техздания на краю аэродрома. "Авиаторы, - призывал плакат, - сделаем воздушный флот эталоном культуры на транспорте!"
- Да я эту наглядную агитацию... - далее Надя выдала такое, отчего
два воробья из пролетающей стаи рухнули замертво а остальные
остались заиками на всю жизнь. - Ну вот, - всем своим видом излучая торжество победителя обвел он взглядом присутствующих, - бросаем "бычки" не там, где урна, а в другом месте, а огнетушители, между прочим, не крашенные. А потом удивляемся, что у нас двигатели моторов отказывают, когда надо обеспечивать безопасность полетов.
Он бросил окурок на прежнее место, туда же выплюнул остатки своей
сигареты и гордо подняв голову пошел исполнять свой долг. Огромный
лайнер Ту-154, который выруливал на старт и имел неосторожность
двигаться важному чиновнику наперерез, смущенно остановился, уступая
дорогу. К вечеру летный состав мог ознакомиться с приказом:
"Запрещаю бросать окурки "Беломора" в коробки с промасленной
ветошью". - Разгильдяи! Самолет к вылету подготовить не могут. За что вам деньги платят?! - Что случилось, командир? - подошел к нему Вытриносенко. Как всегда невозмутимый, он вытирал о штаны промасленной спецовки отвертку. - Видишь, Ленька, нашел все-таки. И именно в тягах руля высоты. Может, отвертки туда на заводе-изготовителе заталкивают? Изменение в конструкции? - Потом снова обратился к Бычарову. - В чем дело, Сергеич? Чего орешь, как свинья на привязи?
- Ты мне подерзи! - заверещал на предельно-высокой ноте ведущий
специалист. - Я вас докладными замордую. Вы у меня научитесь
добросовестно машину к вылету готовить! - Лампочка освещения перегорела в хвостовом отсеке. А у нас нет таких ламп даже на складе. А он говорит ничего не знаю, бери где хочешь. А где я ее возьму? А он говорит, что с такой неисправностью самолет не примет. А мне... - Зачем ему освещение? - остановил Ленькину скороговорку Вытриносенко. - Во-первых, лето, день длинный. Во-вторых, там два плафона освещения. Второй-то исправен? - Ленька кивнул. - А в-третьих, экипажу нечего делать в техотсеке. Тем более во время полета. - Умные все! Академики, вашу мать, - не унимался ведущий специалист. - Вы вот эту книжку читали когда-нибудь? "Руководство по летной эксплуатации" называется. - Он совал книжку прямо в лицо Вытриносенко. - Тут перечень неисправностей, с которыми разрешен вылет до базового аэродрома. Такой неисправности здесь не предусмотрено. Тем более при вылете с базы. - Успокойся, командир, - техник отвел от себя руку Бычарова. - Есть у меня одна лампа в запасе. Сейчас все починим. - Он сунул отвертку в карман и полез в самолет. - Готово! - раздался его уверенный баритон через некоторое время. - Делов-то. Не стоило и шум поднимать. - Дед, открой секрет красной армии - где лампу взял? - спросил Ленька, когда Бычаров отошел на безопасное расстояние. - Где взял? Вытриносенко усмехнулся. - В кабине выкрутил. Он же там проверил плафон, значит больше проверять не будет. - Страте-е-ег, - уважительно протянул Ленька. Погрузка на борту Андрея Незабудкина к этому моменту была успешно завершена. - Ну что, орлы, полетели? - он направился к самолету. - Кто сегодня сопровождает груз? - Не-е, командир, - дружно запротестовали грузчики, - летите сами. Мы вас на рейсовом догоним. Взрывчатку экипажу Незабудкина приходилось возить и раньше. Особых эмоций у летчиков эта работа не вызывала. Ну, взрывчатка и взрывчатка. Хоть не воняет, как бензин, например. Неоднократно экипаж наблюдал, как грузчики с аккуратностью слонопотама швыряют коробки, после чего располагаются на них в позе римских патрициев и прямо под трафаретом "не курить" в течение всего полета в самой циничной форме нарушают это требование. Поэтому Андрея удивила реакция парней. - Раньше возили аммонит, в крайнем случае тротил, - пояснил один из них, - А сегодня гексоген. - И что? - Ничего, кроме того, что он легко детонирует. - Лаконично. Но доходчиво.
Правила полетов
Часть 2 Человек с замызганным рюкзаком за плечами шел по щиколотку утопая в вязкой грязи. Был он давно не брит, еще более давно не стрижен. Целью его маршрута был покосившийся дощатый сарай, а строгому выдерживанию линии заданного пути препятствовали огромные лужи, которые человек с рюкзаком вынужден был обходить. Звали человека Александр Сергеевич Пушкин, но об этом мало кто догадывался, ибо Александр Сергеевич привык откликаться на укороченный вариант своего имени - Саня. Что же касается сарая, к которому Саня так целеустремленно двигался, то в нем располагался диспетчерский пункт управления воздушным движением. Александр Сергеевич достиг вожделенной цели, сосредоточенно вычистил, насколько это было возможно, свои кирзовые сапоги о ступеньку и потянул на себя ручку двери. Дверь не открылась, а вопреки ожиданиям, упала на него плашмя. Помещение, которое скрывала за собой коварная дверь, было по всему периметру уставлено огромными металлическими шкафами. В углу стоял эмалированный таз, в который с потолка капала вода. Посреди комнаты перед пультом управления, стояло замызганное пассажирское кресло со списанного самолета. На кресле восседал Сопляк. Фамилия авиадиспетчера явно диссонировала со своим двухметрового роста хозяином. В настоящий момент Сопляк занимался починкой рыболовецкой снасти, мало обращая внимание на локатор и все, что с ним связано. Если я буду утверждать, что диспетчер Сопляк получал зарплату за то, что управлял воздушным движением над территорией, сравнимой по площади с какой-нибудь Бельгией, если я добавлю к тому же, что в зоне его ответственности проходили, кроме всего прочего, две международные трассы и его позывной значился во всех навигационных сборниках мира, то Вы сдадите меня в нежные руки санитаров психушки. И будете правы потому, что зарплату он давно уже не получал. Оторвавшись от своего занятия (имеется в виду починка сети, а не управление движением воздушных судов) Сопляк поднялся навстречу вошедшему: - Привет, сосед. Бросай мешок в угол. Я сейчас чайку налью.
Саня скинул свой тощий рюкзак с плеч и положил его на пол, выбирая
место почище. Мысль, видимо, была накануне отточена остро, потому что диспетчер в сказанном смысл уловил. - Да, через час рейсовый прилетит. - Дык, это. Я, может, тогда в лавку, ага? Или че? - Не надо. Ребята свои, не откажут. Предыстория разговора такова: накануне вечером к диспетчеру, носителю романтической фамилии, обратился с просьбой его сосед, тот самый Саня, и попросил содействия в отправки его, Сани, самолетом (другого транспорта на севере просто нет) в город. Так как цены на билеты не просто кусались, а загрызали насмерть, то Саня при содействии знакомого авиаработника рассчитывал на путешествие с минимальным ущербом для своего бюджета. Сопляк обещал помочь. Смысл же беседы, описанной выше, в переводе с русского на общедоступный сводился к следующему: - Самолет будет? - Да, через час. - Мне бежать за бутылкой (самая актуальная валюта)? - Не надо. - Kaizerovsk-Control, three zero one , - ожил динамик громкоговорителя на пульте управления. - Three zero one, Kaizerovsk-Control , - ответил диспетчер Сопляк. Саня прислушался. Живую иностранную речь вот так, не по радио, не по телевизору, а в живую он слышал впервые. Диспетчера же запрос иностранца удивил, хотя вида Сопляк не подал. Пять минут назад южнокорейское воздушное судно, следующее плановым рейсом по маршруту Париж-Сеул, вошло в его зону ответственности. Диспетчер разрешил ему транзитный пролет использовав стандартную фразу "maintain flight level, report of border" . Этой фразой, собственно, и ограничивались его глубокие познания английского языка. Корейцы, к большому сожалению авиадиспетчера, имели гораздо лучшую языковую подготовку. Это их и сгубило, ибо из их скороговорки диспетчер ничего не понял и, отхлебнув чаю, повторил в эфир все, что знал: - Maintain flight level, report of border. Саня своего соседа заметно зауважал. - Ну, ты, блин, дык, это... класс! Диспетчер Сопляк скромно потупил взгляд, но к прерванному занятию, ремонту сети, вернулся с видом члена палаты лордов.
- О! - ведущий пилот-инструктор поднял вверх указательный палец. - Иностранцы полетели. Радиочастота была выделена на всех одна, поэтому каждый экипаж прекрасно слышал все, что происходит в эфире. Больше того, постоянное прослушивание эфира и анализ складывающейся в воздухе обстановки - прямая обязанность командира. В инструкциях прямо так и указано: постоянно контролировать и анализировать аэронавигационную обстановку. Олег Сергеевич Бычаров параграфы чтил. - Неукоснительное соблюдение установленных правил полетов есть залог безопасного выполнения авиаработ, - любил повторять он на разборах. Летчики кивали, соглашаясь. Или засыпая. Полет проходил нормально. Можно было бы утверждать, что полет проходит отлично, если бы на борту не было Олега Сергеевича. Обладая тонким чувством юмора и необыкновенным тактом пилот инструктор в течение всего полета поднимал экипажу настроение. - Остолоп, - добродушно пошутил он в адрес командира самолета сразу после отрыва, - в какой конюшне ты видел такой профиль взлета? Несмотря на то, что Прыгскоков имел огромный опыт самостоятельных полетов, он с удовольствием выслушал лекцию о том, как надо производить разбег, как выдерживать направление, как компенсировать дестабилизирующие моменты и определять скорость отрыва. - Тебе бы только телегой управлять, - весело закончил Олег Сергеевич. И тут же принялся ненавязчиво делиться опытом со вторым пилотом: - Дурья башка, - почти ласково, по-отечески обратился он к помощнику командира, - тебя какая мама родила?- На этот раз прозвучала лекция на тему "О важности и необходимости счисления навигационных элементов полета". Своими шутками-прибаутками ведущий специалист улучшал психо-эмоциональное состояние экипажа. Порой до абсолютного бешенства. Когда Олег Сергеевич обратил внимание на иноземную речь в эфире у летчиков отлегло от сердца. Появилась надежда, что сейчас он переключится на международные темы. К чести Бычарова он не обманул чаяния экипажа. - Вот за границей люди живут как люди, - каламбур очень понравился его автору и ведущий специалист весело, от души хохотал над ним пару минут запрокидывая голову и хлопая себя по коленкам. Командир и второй пилот украдкой переглянулись между собой, пожимая плечами. Вероятно, таким своеобразным образом они выражали радость. - А все почему? - продолжил Олег Сергеевич, утирая слезы. - Потому, что правила соблюдают. Я в отпуске ездил в Испанию. Красивая страна: пальмы - это вам не кедры. Правда сами испанцы тупые. Все не могли понять, как это - всю зиму снег не тает. Но правила соблюдают. Не поверите, на красный свет никто дорогу не переходит. Даже если машин нет. Поэтому живут, как люди, - закончил он тем же, с чего начал. - А мы, сиволапые... - Бычаров в сердцах махнул рукой. Ни Прыгскоков, ни его второй пилот пределы любимой родины никогда не покидали, а отпуск проводили, как правило, на даче. Оба они, конечно, были патриотами, но причина их привязанности к родным пенатам крылась вовсе не в этом. Заработная плата позволяла им смотреть на мир исключительно сквозь кинескоп. Что же касается правил, за которые так ратовал Бычаров, то к ним летчики относились, что называется, творчески. Впрочем, как и весь народ на просторах нашей могучей и необъятной. У нас, если переходить улицу по всем правилам, то старость встретишь у светофора. Ведущий специалист, как ему казалось, был исключением. Но ему, собственно, тоже не удавалось правил не нарушать, как бы он этим ни кичился. Потому, что невозможно одновременно выполнить два взаимоисключающих требования, как невозможно находиться в двух различных местах. - Параграфы написаны для прокурора, - наставляли бывалые летчики молодых пилотов, едва прибывших из летных училищ и объясняли, что правила, написанные чернилами и правила, написанные кровью - далеко не одно и то же. Прыгскоков в свое время имел возможность убедиться на собственной шкуре, что руководящие документы позволяют сделать козлом отпущения любого. В первый же год своего командирства, едва-едва утвержденный в этой должности, он совершил вынужденную посадку. Резкий бензиновый запах ударил в нос. Молодой неопытный командир первым делом бросил взгляд на указатель давления топлива. Давление в норме. Первая мысль - причина? Причина - утечка топлива. Почему утечка? Где? Если негерметичность системы в крыле, где топливные баки, или в пассажирском салоне - тогда еще поборемся. Если течь под полом кабины, где установлены электроагрегаты, или, еще хуже, непосредственно под капотом, в отсеке двигателя - тогда все. Амба. Кранты. Абзац. Потому, что это - пожар. На земле самолет сгорает за пять минут. Странно, казалось бы - металл. Чему здесь гореть? В воздухе, в полете - за двадцать секунд. Даже до земли долететь не успеешь. Время спрессовалось. Поиски - где? Где течет?! Бензин хлестал с крыла. Ядовито-зелеными полосами воздушный поток размазывал его по плоскости и срывал с крыла, превращая в мельчайшую эмульсию. Во взрывоопасную смесь. Искра, и этот спящий дракон... Даже подумать страшно. Появление резкого запаха бензина без падения давления топлива не является поводом для экстренного прекращения полета и производства вынужденной посадки. В этом случае возможно продолжение полета до ближайшего аэродрома.
Ну их к черту, умников, которые пишут такие указания. Бывалые летчики удивлялись, как удалось посадить самолет на болото. Вязкий, топкий грунт, в котором колеса утонули почти полностью. Огромные кочки в половину человеческого роста. Комиссия по расследованию установила причину течи - трещина в топливном баке. И определила виновных. В объяснительных записках экипаж написал тогда, что прибыл на стоянку за двадцать пять минут до вылета. По технологии работы положено за двадцать шесть. Следовательно, экипаж не в полном объеме выполнил предполетный осмотр и произвел вылет на неисправном воздушном судне. Пожалуйте на ковер, господа летчики. Виновным будет тот, кого назначат. Таковы правила. Полет между тем подходил к концу. - Я сам посажу самолет, - ответственно заявил Олег Сергеевич и решительно взял управление в свои руки. - В Кайзеровске взлетная полоса сложная, песок. Покажу вам образцовую посадку, учитесь, - самокритичности Бычарову было не занимать. * * * По перрону аэродрома уездного города N...Ладно, к черту конспирацию. Уездного города Пропойска шел диверсант. Диверсант обыкновенный, класс шпионов, семейство разведчиков, отряд нелегалов, - классифицировали его сотрудники службы безопасности аэропорта. Это и не удивительно, ибо всем своим видом он походил на рыцаря щита и кинжала. Строгий черный костюм, белая рубашка, галстук.
Чисто выбритое лицо, отутюженные брюки и начищенные туфли. Уверенная
походка, прямой открытый взгляд. Еще и чемоданчик "дипломат" в
руках. Ни дать, ни взять - шпион. Наперерез злоумышленнику отважно бросился экипаж патрульной машины. Визг тормозов. На ходу выпрыгивают парни атлетического сложения. Самая подходящая работа для добрых молодцев. - Хальт! Хонде хох! Предъявите ваш аусвайс! Человек пожал плечами, извлек из кармана (о боже! пистолет! ахтунг, Гитлер капут!) удостоверение и предъявил его секьюрити. Интеллигентно наморщив лоб, старший в экипаже по слогам прочел предъявленный документ (ну и что? зато он два кирпича головой разбивает!). Удостоверение вернулось владельцу. Видимо, документ давал право шпионить на законных основаниях, потому что бойцы снова заняли свои места в транспортном средстве и умчались по своим неотложным охранным делам - пить пиво. * * * Какой великолепный насыщенный звук, какая полифония, какой богатый мелодический рисунок! - восторгался второй пилот Незабудкина Евлампий Сердцеедов, прикрыв глаза тыльной стороной ладони и слегка запрокинув голову. Он наслаждался музыкой. - Какой глубокий, чистый голос! Какие великолепные стихи - точно выверено каждое слово, изумительно верно расставлены акценты. Андрей переключил связь на частоту, которую в данный момент прослушивал второй пилот. Забирай меня скорей, Увози за сто морей. И целуй меня везде, Я ведь взрослая уже. - Действительно замечательная музыка.
- Купился! - Сердцеедов радостно хохотал, довольный тем, что ему
удалось подначить командира. - Купился, как пацан зеленый! Только
что он сам попался на уловку своего наставника. Незабудкин украдкой
выключил авиагоризонт, прибор, отображающий положение самолета в
пространстве, на панели Сердцеедова. Гироскоп лишенного питания
прибора терял обороты и авиагоризонт начал выдавать показания с
большой погрешностью. Наличие на борту взрывчатки никак не повлияло на поведение экипажа. Летчики с удовольствием гоняли ворон, наблюдая, как забавно они улепетывают от этого огромного и ужасного монстра, коим им представлялось дребезжащее, громыхающее четырехкрылое чудо человеческой мысли. Сначала вороны пытались вежливо уступить дорогу. Потом начинали судорожно махать крыльями, с ужасом оглядываясь через плечо (че надо-то? че надо?!). Глаза выскакивали из орбит и паническое "кар" застревало в горле. В конечном итоге гордая птица плевала на все приличия и начинала махать крыльями "вразмашку", как тонущий купальщик, для ускорения помогая себе ногами. Ревущее чудовище проносилось мимо и ворона, выставив вперед лапки, врубала реверс. Спасительное "кар-р-р" наконец вырывалось из ее груди и птица на предельной скорости улепетывала в противоположном направлении. Что вороны! Летчики с удовольствием стимулировали выброс адреналина в кровь у шоферов, пикируя на автостраду и с интересом наблюдая за поведением людей. Поведение людей мало отличалось от реакции ворон. Сначала, не снижая скорости водители мигали фарами, дескать, эй, летчики! здесь дорога, а не "Шереметьево-2". Затем автомобили резко принимали вправо к обочине. Водители прижимались лицом к лобовым стеклам, одновременно до упора выжимая тормоз. Следующим действием открывалась дверь...
Самые резвые успевали добежать до кювета и залечь в спасительных
зарослях тальника. Одним словом, летчики веселились, как дети, а самолет при этом использовали, как большую игрушку. - Нарушители мы с тобой, Андрюха, - вдруг заявил Сердцеедов. Незабудкин ответил не сразу. - Есть законы, которые не может нарушить никто. Это естественные законы природы: физики, химии, экономики... Все остальное - бред. Второй пилот спорить не стал. Как потом оказалось, ошибались оба.
Бортовую радиостанцию летчики использовали исключительно по назначению - слушали музыку. Поэтому очередного сеанса радиосвязи, который взволнованным голосом провели их корейские коллеги, ни Евлампий Сердцеедов, ни его командир Андрей Незабудкин не слышали. Как не слышали и очередного стандартного ответа диспетчера. - Maintain flight level , - в который раз распорядился Сопляк. Какими матерными выражениями думал в этот момент авиадиспетчер о неугомонных чужеземцах, летчики, естественно, тоже никогда не узнали.
Олег Сергеевич Бычаров свое обещание сдержал. Образцово-показательная посадка на сложной песчаной ВПП Кайзеровска им была выполнена. У командира, который ранее неоднократно летал по этому маршруту такой посадки не получалось ни разу. Получалось, как правило, лучше. Олег Сергеевич все операции выполнял в строгом соответствии с руководством по летной эксплуатации. Однако слишком педантичное соблюдение инструкции, а именно "плавным торможением погасить скорость" привело к тому, что самолет зарылся колесами в песок и застрял посреди взлетной полосы памятником выдающегося летного мастерства. Никто из летчиков никогда на вязком грунте не тормозил. Песок сам по себе великолепно гасит скорость. Диспетчер Сопляк наблюдал сквозь мутное, пыльное оконное стекло, как из самолета горохом высыпали пассажиры и буквально на руках выносили из ямы Ан-2, виртуозно посаженный туда ведущим специалистом.
Корейцы наконец-то покинули зону ответственности
Кайзеровск-контроля. Диспетчер Сопляк вздохнул с облегчением. Однако
интересно, чего надо было этим ненормальным?
Самолет, управляемый твердой и уверенной рукой воздушного асса благополучно зарулил на стоянку. * * * Ленька задумчиво махал кисточкой. Красные огнетушители более красными от этого не становились. Крашенные совсем недавно они еще не успели ни выцвести, ни обшелушиться. Однако сказано - красить, значит - красить. - Милок, а милок, - Ленька обернулся. На него смотрела женщина лет пятидесяти с хозяйственной сумкой в руках. - Герболайфом не интересуешься? Самолеты разлетелись. Шагреневый умчался решать свои организационные вопросы. Вытриносенко отправился на склад получать запчасти. До приезда инспекторской проверки, к которой Ленька готовил противопожарное оборудование, времени еще немного оставалось. Почему бы ни отвлечься? - Увы, мадам, герболайф нам без надобности. - А у меня еще средство есть специальное, - наседала женщина, - для очистки организма. Не надо? Ленька задумчиво почесал тыковку. - Мыло, что ли? - Ну что вы, какое мыло! Понимаете, мы в пищу употребляем всякую гадость. - Ленька вспомнил сегодняшний обед в столовой и согласно кивнул. Женщине его реакция придала энтузиазма. - Эта гадость в виде шлака откладывается в нашем организме. Это очень вредно для здоровья, поэтому организм надо иногда очищать от шлаков. Ленька отложил кисть, задумчиво посмотрел на дощатое типовое сооружение на два очка, расположенное поодаль. - Так я, того... вроде бы очищаю. - Вы не так поняли, молодой человек, - недогадливость клиента воодушевляла торговку чудо препаратами. - Шлаки откладываются на стенках кровеносных сосудов, на стенках кишечника. Вы вот, например, молоко пьете? - Пью. - А это очень вредно! - Ну?! - Ленька удивился. Всю жизнь он придерживался лозунга "пейте, дети, молоко - будете здоровы". - Конечно! Конечно вредно. В молоке содержится казеин. - Ну? - Точно. А казеин - это пластмасса такая. Из нее расчески делают. - А в яблоках железо. Из него танки делают, - радостно поделился Ленька своими знаниями. - Тьфу! - прекратила женщина бесполезную беседу. - Дурака учить, только время тратить. Ленька вновь взялся за кисть. Оставался еще один, последний огнетушитель. "Интересно, как она на аэродром попала? - подумалось ему. - Режимная, казалось бы, территория". По молодость своих лет он еще не знал, что для распространителей герболайфа, как и для распространителей любой другой человеческой глупости преград не существует. * * * - Так... так... хорошо... Скорость держи чуть побольше, тогда управляемость лучше... - Сердцеедов заходил на посадку, Незабудкин руководил его действиями. - Чуть плавнее... высоковато, не добирай штурвал, пусть самолет немного просядет... хорошо... Теперь пора!.. Перед заходом на посадку Евлампий отнекивался:
- Ты что, командир? Тонна взрывчатки на борту! Сажай-ка машину сам.
Вмешаться в пилотирование никогда не поздно. А у второго пилота после посадки в таких условиях появится уверенность в своих силах. Поэтому: - Давай, давай, Евлампий, летай, не филонь! Колеса плавно зашуршали по асфальту. - Направление держи... аккуратнее... тормозами действуем очень-очень плавно... вот так, хорошо. Зарулили на стоянку, выключили двигатель. Командир спрыгнул на перрон: - Здравствуй, город Пропойск и жители его, пропойцы! - обернулся к Сердцеедову. - Ты тут командуй, Евлампий. Оформляй груз, техобслуживание, заправку. А я на метео побежал.
Здание административного корпуса, к которому направился Незабудкин,
являло собой характерное двухэтажное сооружение времен застоя,
построенное при проклятом социализме, когда угнетенный народ
возводил города и заводы, осваивал космос и строил такие вот убогие
типовые школы и административные корпуса. За десять лет современной
прогрессивной и самой, что ни на есть демократичной демократии
здание ни разу не ремонтировалось. Темный пыльный коридор тянулся в обе стороны от входа. Вдоль всего коридора справа и слева двери. - Ау, где тут у нас метеослужба? Где штурманская комната?
Незабудкин толкнул наугад первую попавшуюся дверь без опознавательных знаков. Ведра, швабры, метлы. Понятно - АХО, подсобка. На стене - плакат: "Состояние безопасности полетов в авиапредприятии города Пропойска". В прошедшем году в Пропойском авиаотряде произошло N авиационных происшествий, - гласил плакат. - Из них по вине летного состава - 69%. По вине наземных технических служб - 18%. По причине неблагоприятных метеоусловий - 13%. По вине работников АХО - 0%. Поздравляем, товарищи!
То, что летчики виноваты во всем и всегда для Андрея новостью не
являлось. Привык и даже немного гордился этим: хоть в чем-то люди
его профессии еще удерживают лидерство. Возникал, правда, вопрос: в
летные училища специально шизофреников-самоубийц отбирают, что ли?
Но вот каким образом дворник с метлой может повлиять на безопасность
полетов командир себе представлял с трудом. Однако поди ж ты -
борются. Луисы, блин, Корваланы. - Здравствуйте, девочки. Мне бы прогноз по маршруту до Нижнего Верховска.
- Пожалуйста. - Незабудкин взял протянутый листок. Вообще-то, он
только что прилетел из Нижнего Верховска и погоду по маршруту знал
лучше любого синоптика, но порядок есть порядок. Ознакомься, мил
друг, с прогнозом, в чем и распишись. Вот тут, в клеточке. Вот так всегда. Незабудкин не помнил случая, когда в прогнозе все хорошо. В конце всегда приписка: временами. И дальше шло описание всяких ужасов: ветер, снег, туман, тайфун, цунами, камнепад и прочие напасти. Это и есть борьба за безопасность: случись потом чего - а мы предупреждали, какие к нам претензии? Незабудкин вздохнул и расписался, где просили - в клеточке.
После темного коридора солнце резануло по глазам. Летчик прищурился. - Товарищ командир. - Вы меня? - Андрей оглянулся. Перед ним стоял человек с чемоданчиком "дипломатом" в руке. - Если вы летите до Нижнего Верховска, то вас. - Человек улыбнулся, поправил галстук. С билетами на рейсовый самолет проблемы, хочу к вам напроситься. Без билета, зайцем, не возьмете? Незабудкин еще раз внимательно осмотрел человека: чистенький костюм, отутюженные брюки, туфли лаком отливают. "Наверное, диверсант", - подумал командир. И взял пассажира. * * * Командир эскадрильи вертел в руках карандаш. План полетов на следующий день сверстан. Экипажи Пупкина, Черноморова и Иванштейна на рейсовой работе, Опоссумов-Рыльский - обслуживание геологоразведки, Задорнов - почта. С Брахмапутровым комэск завтра полетит сам.
Брахмапутрова пора вводить в строй в качестве командира самолета.
Конечно, кто как летает, кто чем дышит в его подразделении, комэск
знал великолепно. Тем не менее, надо еще раз посмотреть парня в
работе, чтобы убедиться лишний раз, что не поторопились, что созрел
Брахмапутров, что можно его допускать к самостоятельным полетам. По графику дежурств выпадало Креветкину, но он болен. Кроме него свободных экипажей нет". Сокращение штатов, сокращение штатов! - зло подумал командир эскадрильи в адрес своего начальства. Это для экипажей он - царь и бог. А разобраться - много ли от него зависит? - Досокращались, летать некому!" Вошел инспектор по безопасности полетов. Плюхнулся на стул. - Представляешь, - без предисловий начал он, - идут сейчас по перрону две стюры. Курят. Дай, думаю, я им глазки заговорю. - Что? - Глазки заговорю. - Глазки строят, а заговаривают зубы.
- Ну да. Так вот. Девочки, мол, вы знаете, что курящая женщина
кончает раком? - А они как шли, так и шлют. "Н-да! Слать-то тебя не мешало бы. И ведь шлют! Жаль только, что бесполезно. Все равно, что бумеранг выбрасывать Однако, кого же назначать в дежурство? Остается один свободный экипаж - Незабудкина. Но его нельзя. У него нет ночного допуска. Придется назначать Незабудкина и с ним Бычарова - у того "ночь" есть". Командир решительно занес карандаш над бумагой. Правила полетов Часть 3 * * * Расплескивая лужи ведущий пилот-инструктор Бычаров Олег Сергеевич приближался к стоянке. Выражением лица он напоминал танковую атаку. Бродячий пес, попавшийся Олегу Сергеевичу на пути, предпочел ретироваться, не дожидаясь приветственного пинка. - Запускай, - скомандовал Бычаров на ходу. Командир самолета курил, стоя у крыла. Под капотом самолета у раскрытого технологического люка копошился совершенно посторонний мужчина. - Кто это? - обратился инструктор к Прыгскокову, указывая на постороннего. - Рыбачек местный. Бензин сливает. - Кто разрешил? - Я. Бензин - кровь не только войны. Бензин - кровь всей современной жизни. Он нужен столицам, без него не обходятся и в маленьких провинциальных городках типа Кайзеровска. В провинции он даже более необходим, чем в мегаполисах. Для чего используют бензин в крупных городах? Заправляют членовоз и везут ба-а-альшого начальника решать ба-а-альшие государственные вопросы. Сиречь, по девочкам. В провинции, где люди живут едва ли не натуральным хозяйством, бензин - это жизнь. Есть чем заправить моторную лодку - будет рыба. Есть чем заправить снегоход - будет мясо. А на "нет" не только суда нет. Еще нет мяса, рыбы, хлеба... Короче, ничего нет. В провинции, как и в столицах, существуют заправочные станции. И, Вы удивитесь, конечно, но на них даже бывает бензин. Иногда. Но очень дорого и очень плохого качества. А бензин плохого качества для двигателя все равно, что соленая морская вода для человека. Пить, конечно, можно, но жажду не утоляет. Местные жители по всем городам и деревням, по всем таежным заимкам, стойбищам и факториям, куда только способен приземлиться Ан-2 (а не способен он приземлиться, пожалуй, только на вертикальный склон горы да на морское дно) знают, что лучшего бензина, чем авиационный, не бывает. Поэтому: - Командир, плесни литров двадцать, что тебе стоит? И плескают. Кто-то, конечно, делает на этом маленький бизнес, не убоявшись Уголовного кодекса. Большинство же - просто так, за "спасибо", за "попутного тебе ветра, командир". - Какого черта?! Да я тебя!.. Да ты мне!.. - Бычаров от своего первого состояния, когда он готов сорваться на крик, перешел к своему второму состоянию, когда он на крик уже сорвался. Других состояний его организм не знал. - Кто отвечать будет за все? - Отвечу. - Прыгскоков затоптал ногой сигарету и полез закрывать сливной кран - канистра уже наполнилась. Все когда-нибудь кончается. Говорят, даже солнце когда-нибудь погаснет. Закончился и крик ведущего специалиста. Он снова перешел к своему первому состоянию. Закрыли входную дверь, экипаж занял свои места. - Кайзеровск-контроль, разрешите запуск? - Запуск для взлета? - Точно так. - Запуск запрещаю. - Причина? - Полоса непригодна. Прыгскоков снял наушники. Вот так новость! Пол часа назад была пригодна, и вдруг... Он подозрительно скосил взгляд на инструктора. Инструктор наливался пунцом. - Ну, Сопляк! Ну, козел! Ну, я ему... Что случилось командир, разумеется, не знал, но было ясно, что Бычаров очередной раз проявил человеколюбие и гибкий подход к людям. * * * Диспетчер Сопляк не был огорчен. Огорчен был Саня. Огорчен тем, что планы его сорвались. Рухнули. Он так рассчитывал на помощь своего соседа. Он так рассчитывал улететь без билета, сэкономив на этом. Но пилот его не взял. - Нет, и не упрашивай. - Бычаров во время разговора был непреклонен. - Это запрещено. У меня инструкция. В Нижнем Верховске по прибытию могут встретить, пересчитать пассажиров. Найдут "зайца" - кого накажут? Меня! Диспетчер Сопляк не стал убеждать пилота-инструктора. Не стал упрашивать его. - Мы пойдем другим путем, - решил он. - Хочешь жить по правилам? Хорошо, давай жить по правилам. - Он придвинул к себе тетрадь, на титульном листе которой красовалось название: "Журнал контроля состояния летного поля".
Каждое утро в тетрадь вносилась запись "Летное поле осмотрено.
Состояние соответствует предъявляемым требованиям". После этого
ставилась подпись ответственного лица. Сегодня таким лицом был
Сопляк. Ответственные лица, как известно, бывают ответственными
(простите за каламбур) и безответственными. Первых в народе (иногда
совершенно необоснованно!) называют бюрократами. Диспетчер Сопляк к
таким не относился. Соответственно, он относился ко второй
категории. Но сейчас случай был особый. Бычаров полосу вспахал? Вспахал. Колесами ям накопал? Накопал. Претензии есть? Претензий нет. Все по правилам, все по закону. * * * - Основная несущая часть конструкции самолета. Корпус. Слово из семи букв. - Фюзеляж. - Фю... не подходит. Вторая буква "у". - В каком слове? - Что? - "У" в каком слове? - По вертикали. Название кулинарного блюда "грибы в сметане". Я написал "жульен". - Жюльен. Через "ю" пишется. - Тогда подходит. Работа кипела. Экипаж незабудкина возвращался домой. Попутного груза для них в Пропойске не нашлось, поэтому возвращались налегке. Неоформленный пассажир, тот самый "шпион-диверсант" с "дипломатом" не в счет. - Кстати, что он поделывает? - Кто? - Пассажир. Андрей обернулся в салон. "Шпион" стоял у самой двери пилотской кабины. Одной рукой он поправлял галстук (аккуратист!..), другой держал раскрытое удостоверение. "Региональное управление воздушного транспорта. Инспекция по безопасности полетов. Макар Макарович Телятнепасов", - прочитал командир. Попали...
Наши люди несознательные. Они почему-то не любят тех, кто о них
заботится. Водители не любят инспекторов ГИБДД, директоры не любят
налоговиков. Инспекторов пожарной охраны вообще никто не любит.
Сотрудники контролирующих органов стараются, выбиваются из сил,
ночей не спят. Штрафуют, штрафуют, наказывают. Все - для блага
людей! Но чем больше они стараются, чем больше они штрафуют, тем
меньше их любят. Макар Телятнепасов с народом солидарен. Макар Телятнепасов не любит гаишников и налоговиков. Какая от них польза? Вред один. Но он-то, он, Макар Телятнепасов борется за безопасность полетов! Он, конечно, строг, но ведь справедлив. Он никого никогда не наказал просто так - только за действительно грубые нарушения. Например, вот этого командира. Как, то бишь, его фамилия? Незабудкин, кажется. Совсем еще молодой, а уже людям помогает в трудных ситуациях. Разве можно такое простить? Ни за что! Одним словом, над карьерой Андрея Незабудкина повис огромный знак вопроса. Попасть в лапы к самому Макару Телятнепасову да еще с таким авторитетным нарушением, как перевозка безбилетников! Минимум перевод во вторые пилоты. Ми-ни-мум. - Попали, - еще раз грустно подумал Андрей.
В эфире прозвучал позывной Незабудкина. - Отвечаю Кайзеровск-контролю, - нажал он кнопку внешней связи. Диспетчер Сопляк во что бы то ни стало хотел помочь своему соседу. И не потому, что у Сани жена красавица, а просто по доброте душевной. Отправить Саню рейсовым самолетом не получилось. Но ведь это не единственное воздушное судно. Сопляк предпринял еще одну попытку. Что, если попросить Незабудкина? Ведь не сложно. Сел на минуту, взял пассажира, развернулся и лети дальше. Даже двигатель выключать не надо. Кому плохо? Саня рад будет, жена его рада будет (уж Сопляк об этом позаботится), да и самому Сопляку хорошо. А с экипажем потом разочтемся добрыми делами. Незабудкин на такие просьбы откликался легко. Но теперь не до чужих проблем. Телятнепасов... А что, если?.. - Разрешите на документик еще разочек взглянуть, - обратился Андрей к пассажиру.
- Пожалуйста, - Макар Макарович, не ожидая подвоха, протянул пилоту
удостоверение.
Все! Перед ним уже не представитель регионального управления, а
рядовой гражданин. - Кайзеровск-контроль, готовь своего человека. Телятнепасов ошалел. Немая сцена. Занавес. * * * Бычаров кипел от негодования. Рвал и метал. Грозился в адрес Сопляка страшными карами. Но сделать ничего не мог. Все, что мог, он уже сделал - отправил второго пилота и тот забросал ямы от колес песком. Инцидент исчерпан? Не тут-то было. - Я должен лично осмотреть летное поле, иначе не могу допустить его к эксплуатации, - резонно возразил Сопляк. - Ну так иди и смотри. - Не могу. Как же я покину пульт управления? Круг замыкался. Бюрократия - страшная сила. Все правильно, все правы, а дело стоит. Из-за леса вынырнул самолет. Тихо, как в немом кино он подкрался к аэродрому. Посадка, пробег. Остановился прямо на полосе.
- Незабудкин, - по бортовому номеру определил Бычаров, - как он сел?
Полоса же закрыта! - Инструктор бросился к своему самолету, включил
радиостанцию. В том, кто сел в самолет, Бычаров без труда узнал человека, которого недавно видел в диспетчерской комнате. В том же, кто самолет покинул...
- Боже мой! Макар Макарович! Давайте я помогу вам отряхнуться. - Для
некоторых начальственное лицо даже с отпечатком ботинка ниже
позвоночника не становится менее начальственным. - Какими судьбами?!
А мы вас не ждали. Вот так встреча! * * * Совет в Филях - жалкое подобие того, что организовали ведущий пилот-инструктор и представитель регионального управления. Перед Кутузовым стоял один вопрос - как одолеть Наполеона. Перед нашими высокими совещающимися сторонами вопроса стояло целых три. 1. Как мы все будем отсюда выбираться - полоса ведь закрыта. 2. Как будет выбираться Телятнепасов - не покупать же, на самом деле, билет! 3. Что делать с зарвавшимся Незабудкиным. Первый вопрос разрешился сам собой. После того, как самолет Незабудкина скрылся за горизонтом, Сопляк сделал соответствующую запись в журнале состояния летного поля. Причем не выходя из комнаты - он не был бюрократом. Второй вопрос сложностей так же не вызвал. Макар Макарович запишется в экипаж. Проверяющим. Цель его полета, отнюдь не перемещение из пункта А в пункт Б. Нет! Проверка методики выполнения инструкторских полетов - вот достойная задача для специалиста такого ранга, каким является Макар Макарович Телятнепасов.
Впрочем, для проверяющего всегда найдется работа на борту воздушного
судна. При необходимости можно организовать контроль проверки
методики инструкторской работы. Еще один проверяющий? Инспекция
контроля проверки методики инструкторской работы. Прав классик -
велик русский язык. Не останется проверяющий без работы. Никогда.
* * * Надо вплотную заняться английским. - Диспетчер Сопляк открыл настежь двери. - Фу! Навонял Саня своей "Примой". Нет бы курил что-нибудь приличное. "Беломор" например, как я. - После гигиенического проветривания Сопляк вернулся к своему основному занятию - ремонту рыболовецкой снасти, на управление полетами отвлекаясь лишь изредка. - Нехорошо с корейцами получилось, - продолжала крутиться в голове мысль, - определенно, займусь английским. Вот Саня вернется из Нижнего, и займусь. Нет, не займусь - путина начнется, не до английского. Потом осень - охота. Гусь пойдет. Потом отпуск. Потом Новый год. Потом... Интересно, что же все-таки хотели эти басурмане? Диспетчер Сопляк очень удивился бы, узнав о том, как высоко корейские летчики оценили его профессиональный уровень. Двое суток спустя в далеком-далеком Сеуле пилотов злосчастного "Боинга" чествовали, как героев. Пилоты давали пресс-конференцию. Над просторами огромной, страшной, дикой, загадочной Сибири случилось следующее. - Кайзеровск-контроль, отказ левого двигателя. Экипаж пытается запустить двигатель. Ваши рекомендации? - Сохраняйте высоту, продолжайте полет. - Кайзеровск-контроль, попытки запуска двигателя успехом не увенчались. Ваши рекомендации. - Сохраняйте высоту, продолжайте полет.
- Кайзеровск-контроль, пожар левого двигателя. Экипаж приступил к
локализации и тушению очага возгорания. Ваши рекомендации? -
Сохраняйте высоту, продолжайте полет. - Этот русский диспетчер - настоящий профессионал. Своей невозмутимостью, своим хладнокровием он вселил в нас уверенность в благополучном исходе. Настоящий герой. Сохранять спокойствие и невозмутимость в такой ситуации мог только мужественный, сильный человек. Поддержка земли нам была крайне необходима и мы ее получили. Русский диспетчер своей уверенностью в благополучном исходе поднял дух нашему экипажу, мобилизовал наши силы. Только благодаря его своевременным и точным командам нам удалось избежать паники на борту. Он оказал поддержку мне и моим парням именно тогда, когда нам больше всего нужна была помощь земли. Я склоняю голову перед профессионализмом и мастерством русского диспетчера, перед его выдержкой и хладнокровием, я благодарю его за поддержку и оказанное содействие. От имени всего экипажа я прошу руководство авиакомпании о достойном вознаграждении русского авиатора.
Это выступление было показано по всем центральным каналам телевидения Южной Кореи, опубликовано в самых массовых южнокорейских изданиях. Диспетчер Сопляк корейских газет не читал. * * * На стоянке аэродрома города Нижний Верховск самолет Незабудкина кроме техсостава встречал Мамкапапкин. - Привет, Андрей. - Привет. - Обменялись рукопожатием. - Что случилось? Телегу на тебя накатали. - Телегу? - удивился Незабудкин. - Кто? - Не знаю. Из Кайзеровска РД пришла. Просят досмотреть твой рейс. - Ну, Бычаров, скотина!
- Бычаров? - Мамкапапкин сделал стойку не хуже породистой охотничьей
собаки. - А "заяц" - вон он, пошел, - кивнул он в сторону удалявшейся фигуры с рюкзаком на плечах. - Можешь оформлять. - Обижаешь, - Мамкапапкин укоризненно покачал головой. Потом, о чем-то подумав секунду, переспросил, - Бычаров, значит? Телятнепасов? И без документов? Это хорошо. - Утреннюю стычку с ведущим пилотом-инструктором он не забыл. Телятнепасов в анкете Мамкапапкина тоже оставил "добрый" след. Стараниями Телятнепасова летчика Мамкапапкина в свое время сняли с летной работы за утерю полетной карты.
Летчики до сих пор пользовались картами Второй мировой войны, на
которых до недавнего времени стоял гриф "секретно". Прятать этот
антиквариат от врагов можно было только от стыда, ибо ничего ценного
они из себя не представляли. Позже гриф секретности сняли и сегодня
карту можно купить в любом книжном магазине. Но восстанавливать - Значит, Бычаров, - уже утвердительно повторил бывший летчик, а ныне сотрудник службы досмотра, довольно потер ладонь о ладонь и решительно достал из папки бланк протокола. - Тебя, Андрей, я проверить обязан, коль скоро телеграмма пришла. - В протоколе появилась запись "незарегистрированных пассажиров не зафиксировано". - Но я вот что думаю - давненько плановых проверок не проводилось. Когда Бычаров прилетает? * * * Низкий серый потолок. Серые унылые стены, Серая решетка, из-за которой серый небритый мужичек без особой надежды, а так, на всякий случай, уныло гундосит: - Начальник, ну отпусти, а? Че те стоит? Начальник, вахта без меня улетит. Мне что потом, за свои деньги добираться, что ли? Ну, выпил, с кем не бывает. Начальник, ну будь человеком, отпусти, а? Начальник, сержант в серой форме (почему милиция так любит серый цвет?) на арестанта внимания не обращал. Он сидел за столом, перелистывая документы. Над его головой к стене кнопкой был приколот небольшой плакатик, откатанный на принтере, - "Нет приема против ЛОМа ", - подарок девочек из службы перевозок. Владельца документов плакатик вдохновлял мало, хотя и пугал ровно столько же. - Значит, Макар Макарович, вы утверждаете, что являетесь штатным сотрудником регионального управления авиационной службы? - Утверждаю. И настаиваю, чтобы вы сообщили обо мне начальнику вашего аэропорта. - Он мне не начальник, - невозмутимо продолжал сержант. - А из чего, позвольте спросить, следует, что вы имеете какое-то отношение к авиации? - Я уже объяснял. Мое удостоверение уничтожил командир самолета Незабудкин. Можете у него спросить. - Уже спросили. - Ну и?.. - Он этого, увы, не подтверждает. Сержант почти не лукавил. С Андреем Незабудкиным он действительно разговаривал. Когда встретил его случайно в столовой. Поговорили о том, о сем. Потом сержант, заядлый охотник, как бы между делом забросил "удочку":
- Что там слышно по поводу гусиной охоты? Мне еще не пора ружьишко
смазывать? "Отвези меня на недельку в лес" - перевел для себя Андрей
прозрачный намек сержанта. - А на протокол? - уточнил милиционер.
- Сам понимаешь. На протокол - ничего не видел, ничего не знаю.
Второй вопрос, - допрос Телятнепасова продолжался, - как вы
оказались на борту воздушного судна? - Я являюсь членом экипажа. Выполнял полет в качестве проверяющего. - На основании чего? - Я региональный инспектор... - Сказка про белого бычка. - Сержант протянул листок. - Распишитесь. - Что это? - Протокол. Вы приговариваетесь к смертной казни. - На нее наложен мораторий, невесело пошутил Телятнепасов, поняв, что спорить бесполезно. - Тогда административное взыскание в виде штрафа.
Правила полетов Часть 4 * * * - Командир, огни слева! - Наблюдаю. - Поправка в курс - влево десять градусов. - Понял, влево десять.
Деревню нашли. Дело за малым - точно выйти в створ полосы. И сесть.
О том, что потом надо будет еще взлететь и дойти в тумане, в этом
молоке до дома, до Нижнего Верховска, думать как-то не хотелось. Да
и не до того пока. Ночное дежурство началось как обычно: медицинский
контроль, метеоконсультация. Получили полетные документы: карты,
сборники, коды автоответчика "свой-чужой". И отправились в
гостиницу. Дежурить. То есть спать. Сердцеедов первым делом откинул штору. - Туман. Видимость - ноль. - Обернулся к Незабудкину. - Решение, командир. Старшим в экипаже был пилот-инструктор Бычаров, но общение с ним летчики после вчерашней истории свели к минимуму. - Надо свежую метеосводку узнать, - ответил Незабудкин, натягивая штаны. Ведущий специалист уже накручивал диск телефона. - Алло, синоптики? Дежурный санзадания. Прочитайте мне фактическую погоду на аэродроме и прогноз по маршрутам.
Выслушал, положил трубку на рычаг. Обронил вслух ни к кому не
обращаясь: - Алло? - Сменный начальник аэропорта, - отрекомендовались на другом конце провода. - Как погода, ребята? Летим? Можно давать команду на подготовку самолета? - Какие, к дьяволу, полеты?! - Бычаров в выражениях особо не стеснялся, тем более, что правда на его стороне. - Туман. Не имею права. Звони на метео: будет погода - будет разговор. - А если я получу разрешение начальника предприятия? Начальник предприятия в критических случаях имеет право отступить от всех норм и правил, если дело касается спасения жизни людей. Однако пользуются этим правом руководители не часто. И правильно делают. Русская рулетка по сравнению с такими полетами - невинная детская забава. К чему подвергать опасности экипаж, бригаду врачей, воздушное судно, в конце концов, которое стоит ой как не дешево? Риск должен быть оправданным. На своем веку Незабудкин помнил только один случай, когда было дано добро на такие полеты. Позапрошлой зимой упал самолет. Огромный Ту-154 исчез с экранов радаров сразу после взлета. Сто семьдесят человек. Если кто-то и остался жив после падения, то шансов дотянуть до утра минимум, потому что морозы под сорок. В воздух подняли всех, кого можно. Первыми начали поиски дежурные экипажи. В срочном порядке вызывали летчиков из дома. Формальности вовсе никого не интересовали. Забыл документы? Нет медицинского освидетельствования? Экипаж не имеет проверки на слетанность? Плевать! Нет ночного допуска? Плевать!!! Вопрос один - лететь можешь? - Да. - Готов?
- Да. - Справишься? - Да, - С богом. Вперед, ребята. Там люди, их
надо спасать. Район поисков - сто на сто километров. Где, в каком месте искать? Если бы самолет загорелся, если бы успели включить радиомаяк - тогда искать легко. А искать белый самолет в снегу, да еще и ночью... Зато как красиво смотрится серебристый лайнер на рекламных проспектах!
Одиннадцать бортов возвращались на заправку и снова уходили в район
поисков.
Сменный начальник аэропорта ждал их решения. Андрей кивнул - летим. - Нет, - ответил в трубку Бычаров. - Риск слишком большой. Ждем улучшения погоды.
Посадочную полосу обозначили кострами. Стационарной ночной
маркировки ВПП в Тьмутаракани не предусматривалось - днем-то сюда
прилетают раз в неделю. - Андрей, ты огни видишь? - Нет. - И я не вижу. За время разворота самолет слишком далеко отошел от полосы. Огонь костров растворился в сплошной туманной мгле. - Ну что ж, - Незабудкин пытался не выдать волнения, - становимся в круг. Полет по расходящейся спирали. Ищем огни... После разговора со сменным начальником аэропорта Олег Сергеевич вновь улегся спать. Незабудкин последовал, было, его примеру, однако сон не шел. У противоположной стены в своей кровати ворочался с боку на бок Сердцеедов. Наконец он не выдержал. Встал, включил свет. - Спишь, Андрей? Незабудкин обернулся, поморщился, прикрываясь от света. - Нет. - Может, все-таки, слетаем? - Давайте, давайте. Слетайте, - не оборачиваясь подал голос Бычаров. - На тот свет. Ассы доморощенные. Кто ж вас без меня отпустит? У Незабудкина "ночи" нет. Слетают они! Чкаловы, блин, - почти вежливо закончил он свою речь.
Незабудкин тоже склонялся к тому, что лететь надо. Но, во-первых,
старший сегодня - Бычаров. За ним последнее слово. А во-вторых,
погода действительно дрянь. При такой видимости деревню они просто
не найдут. Самый незначительный уход с линии пути, на какой-нибудь
километр, и все. Можно будет потом кружить до полной выработки
топлива - шансов ноль. А причин, по которым самолет уходит с
заданного направления, миллион. Начиная с самой незначительной
погрешности прибора, причем не только компаса, и заканчивая ветром,
который попросту сдувает воздушное судно в сторону. - Смотри, - Андрей пересел ближе, - Тьмутаракань почти строго на восток. Так? - Так.
И по пути нет ни одного светового ориентира, чтобы было за что глазу
зацепиться. Так? - Поэтому я предлагаю сначала идти на север, - продолжал второй пилот. - Чесать левое ухо правой рукой, - подал голос Бычаров. Андрей не перебивал Евлампия, вникал в суть. - Вот здесь стоят три факела, - Сердцеедов ткнул карандашом в карту. - Нефтяники попутный газ выжигают. - В этом районе много факелов. - Много, но эти три в очень характерной конфигурации: два почти рядом, а третий чуть поодаль в стороне. Я их специально отметил на карте. - Точно отметил? Или с ошибкой километров в тридцать? - Точно, несколько раз проверял. - Дальше. - Про вышку ретранслятора забыли, стратеги, - вмешался очередной раз в разговор инструктор. - Нет, не забыли. Но высота ее известна. Заберемся повыше. Факела огромные, поэтому мы их все равно увидим даже сквозь такой туман. Обходной маршрут, предложенный Сердцеедовым, был на сто с лишним километров длиннее, но через каждые двадцать-тридцать километров на нем имелись крупные световые ориентиры - рабочие поселки, факела, буровые вышки. Все они были нанесены на карту самим Евлампием и позволяли постоянно контролировать место самолета. А то, что обходной путь длиннее, так лучше прилететь на сорок минут позже, чем не прилететь вовсе. - Я звоню сменному, пусть получает разрешение на вылет, - Андрей снял трубку. - А я запрещаю, - сел на кровати Бычаров. Презрительно-пренебрежительный взгляд был ему ответом.
Разрешение на полет экипаж получил по радио уже сидя в кабине
самолета.
На поиски потерянных огней потратили минут десять. Разворот, проход по прямой, еще разворот. Наконец: - Наблюдаю полосу. Покружили над аэродромом. Делать новую попытку посадить машину Андрей не спешил, опасаясь вновь отойти слишком далеко.
- Идиотская ситуация: и полосу видишь, и сесть не можешь. Но надо сесть. Надо. - Как думаешь, Евлампий, сядем? - Думаю, сядем. - Тогда слушай команду. План Незабудкина сводился к следующему. От полосы далеко не отходить, а для этого все развороты выполнять резко, что называется, "на крыле", с большим креном, чтобы уменьшить радиус.
- Главное, следи за высотой, - несколько раз повторил он
Сердцеедову. - Методическая часть последнего разбора не прошла бесследно.
Андрей оглядывался назад, стараясь не упустить полосу из вида очередной раз. Когда огни костров стали растворяться в тумане командир резко переложил штурвал. Самолет послушно начал крениться на левое крыло. - Крен тридцать... сорок пять... пятьдесят градусов, - читал вслух показания приборов Евлампий. - Высота? - Высота, скорость - норма. Самолет продолжал крениться. Огни полосы таяли и это вынуждало Андрея еще и еще увеличивать крен, затягивая самолет в глубокий вираж. - Шестьдесят градусов... семьдесят... - Высота? - Норма. Выходим на посадочный курс. Андрей начал вывод самолета из крена. Дело за малым - погасить скорость на короткой дистанции и... - Есть контакт! С мягкой тебя посадкой, командир.
Медицина прибыла вовремя и сложные роды закончились успешно.
Родилась девочка. Ее назвали в честь командира самолета, в честь
Андрея Незабудкина - Андрианой. За весь обратный путь командир сказал только одну фразу: - А говорили, что Ан-2 на таких режимах не летает. Что он имел в виду Евлампий так и не понял. * * * По телевизору показывали политическую рекламу. Кандидат проникновенным голосом обращался к электорату. - Я взрослый самостоятельный человек. Воспитал троих сыновей. Они теперь тоже вполне самостоятельные люди. У меня растут внуки и меня заботит их будущее. Какое наследство мы оставим нашему потомству? В какой стране им жить? Если вы, уважаемые избиратели, отдадите мне свои голоса, то я обещаю вам, что смогу обеспечить внукам достойную жизнь. Выступление кандидата сменила заставка дневного выпуска программы "Вести". - Международные новости, - объявил диктор. - В аэропорту имени Кеннеди, в Нью-Йорке, потерпел катастрофу самолет А-310 мексиканской государственной авиакомпании. - Камера оператора безжалостно фиксировала груды искореженного металла, поврежденные элементы конструкции. Потом пошли кадры компьютерной графики, восстанавливающие ход событий.
Большой самолет двигался по взлетной полосе. Наперерез ему с боковой
рулежной дорожки выехал маленький спортивный самолетик. Удар крылом.
Маленький самолетик летит кувырком. Большой пассажирский лайнер,
крыло которого мгновенно охватывает пламя, теряет направление,
выкатывается за пределы взлетной полосы. Разрушение. Взрыв. - На взлетно-посадочную полосу без разрешения диспетчерской службы выехал частный самолет "Сесна". Пилоты А-310, который в этот момент выполнял взлет, не справились с пилотированием и не смогли избежать столкновения. По предварительным данным погибло около ста восьмидесяти человек. Командир эскадрильи встал, уменьшил звук. Телевизор был старый, еще советских времен, не оборудованный пультом дистанционного управления. Где-то он уже слышал что-то подобное. Один взлетает, другой ему наперерез едет. Комэск подошел к окну. Шелудивый пес Шурик важно трусил по своим собачьим делам. Пса привез ростовский экипаж. В Ростове посадил в самолет, в Нижнем Верховске выпустил. Шурику, похоже, было совершенно безразлично, где вести бродячую жизнь. Во всяком случае он прижился, обзавелся потомством. Постепенно Шурик стал всеобщим любимцем. Встречал и провожал каждый рейс. Стюардессы прикармливали его остатками бортпитания. - Что, Шурик, хочешь с нами в Сочи? - погладит иной командир собаку, поднимаясь по трапу. - Мы бы тебя взяли, но там жарко, а ты в унтах. Извини. Пес остановился у столба и, задрав ногу, пометил территорию. С другой стороны к столбу подошел пьяный летчик и сделал то же самое.
- Где-то слышал, где-то слышал, - пытался вспомнить комэск. - Где?
Он нашел на полке нужную папку, полистал. В аэропорту "Внуково" самолет "Боинг-737" уругвайской авиакомпании без запроса занял ВПП-03, по которой в этот момент выполнял взлет Ту-134. Во избежание столкновения экипажем российского воздушного судна произведен отрыв самолета на скорости менее эволютивной . Пролет над уругвайским воздушным судном происходил с превышением от полутора до пяти метров. Ту-134 благополучно выполнил полет и произвел посадку на аэродроме назначения. Пострадавших нет. Командир эскадрильи представил себе эпитеты, которыми наши летчики наградили пилотов уругвайского лайнера. О награждении экипажа Ту-134 в информации не упоминалось. Скорее всего ограничились выговором. За что? Да хотя бы за отрыв на малой скорости. В кабинет вошел Бычаров. - Разрешите? - Проходи, - комэск глазами показал на стул, - присаживайся. - Что по поводу моей докладной? Командир убрал папку с информацией на полку. Выдвинул ящик стола, достал листок. Еще раз пробежал докладную глазами: перевозка неоформленных пассажиров, незапланированная посадка, отклонение от установленного маршрута. - Не подтверждается твоя информация. - На свет божий из ящика стали появляться другие бумаги. Командир эскадрильи каждую сопровождал небольшим комментарием перед тем, как положить на стол. - Вот акт досмотра самолета Незабудкина после посадки в Нижнем Верховске - загрузка соответствует сопроводительным документам. Печать. Подпись. Вот сопроводительная ведомость - пассажиров нет, груза нет. Печать. Подпись. Официальная расшифровка радиообмена Незабудкина - запроса на посадку в Кайзеровске и взлет нет. Печать. Подпись. По мере того, как командир эскадрильи извлекал все новые и новые документы, лицо Бычарова наливалось кровью. - Объяснительная диспетчера Сопляк - ничего не видел, ничего не знаю, - продолжал между тем комэск. - То же самое пишет Прыгскоков. - Как же так? Телятнепасов все видел! - вскипел Бычаров. - Ты что, командир, представителю управления не веришь? - Кстати, по поводу Телятнепасова, - на свет появляется очередная бумага, - вот акт досмотра твоего борта - неоформленный пассажир. - Это же!.. Это же!.. - Это, как минимум, дисциплинарное взыскание, - перебил комэск ведущего специалиста. - На чем, между прочим, настаивают ЛОМовцы. Прислали мне частное определение по поводу того, что некоторые наши летчики включают в экипаж черт знает кого. Менты мне в этом вопросе, конечно, не указ, но я их мнения прислушаюсь. - Да я... Да ты... * * * Выговор Андрею Незабудкину объявили в следующий раз. За неудовлетворительную организацию работы экипажа. Кому-то из инспекторов не понравилась полетная карта Евлампия Сердцеедова. - Что это за значки на карте? НШС таких значков не предусматривает! Девочка Андриана историю своего появления на свет так никогда и не узнала. К шестнадцати годам она стала законченной наркоманкой, а в девятнадцать умерла от передозировки.
Вытриносенко отвертку, найденную в тягах руля высоты, потерял и
сокрушался по этому поводу до тех пор, пока не нашел молоток в
топливном баке. Утешительный приз. А бросать "бычки" в коробку с ветошью перестали только после того, как Ленька сделал на ней надпись "Урна для мусора". Инспектор по безопасности полетов, к удивлению многих, увлекся поэзией. Не в смысле "читать", а в смысле "писать". И теперь в местной Нижневерховской прессе нередко можно встретить его лирические стихи. Я целовал в тени завода Твою мозолистую грудь. Надя по результатам работы за год получила денежную премию и переходящий приз "За высокую культуру обслуживания пассажиров". Олег Сергеевич Бычаров, как всегда без вмешательства своего родителя, а исключительно благодаря личным деловым и профессиональным качествам переучился на другой тип воздушного судна и теперь на его счету кроме двух разбитых Ан-2 появился еще Як-40. Поздравляем его с профессиональным ростом!
Телятнепасов получил повышение по службе и теперь из Москвы нередко
приходят приказы за его подписью. А еще, по слухам, он активно и
плодотворно работает над проектом нового свода авиационных правил -
наставления по производству полетов.
|